Распаритъся —нет ничего важней...
Фрагменты из повести Юлиана Семенова «Пароль не нужен», посвященной борьбе с интервентами и белогвардейцами на Дальнем Востоке. Одна из глав так и называется — «Баня».
Постышев заболел. Лежит в салон-вагоне Блюхера, укрытый шинелью до подбородка, ужасно похудевший и состарившийся. Кашляет.
«— Через час вылечу,— говорит Блюхер.
— Как?
— Баней.
— Помру от бани.— говорит Постышев.— Ослаб.
— Я не дам помереть.— успокаивает Блюхер.— Полчасика попаримся — все станет хорошо, точно знаю.
Постышев лежит на деревянной лавке, укрытый сухой жаркой простыней. Блюхер, скользя по мыльному полу, подходит к нему, зажав в руке распаренный веник...
— Как маму звали? — спрашивает Блюхер, снимая с Постышева про
стыню и замахиваясь веником.—Ну-ка, вспоминай да молись, чтоб вывезла.
Мама. брат, всегда непременно из любой хворобы вывезет.
Блюхер хлещет веником, растирает мочалкой блаженно стонущего Постышева...
— Ну как?! — кричит Блюхер.— Живой?!
— Пока дышу...
— Дыши, милый, дыши! — приговаривает Блюхер и поддает веником по загривку, по лопаткам, по худым — смотреть страшно—рукам.
— Если меня из армии погонят.— говорит Блюхер,— банщиком пойду. И людям радость доставляешь, и самому приятно. У меня дружок был на империалистической, банщик Петя. Льва Толстого мыл. Худенький, говорит, был старичок, с животиком. Сурьезно мылся, и никогда чтоб в кабинет, а всегда утречком, в общем зате. Петька рассказывал как-то: «Я, если вижу, какой ферт пришел, я ему, конечно, «чего изволите?» да «как угодно?», а положу на лавку, мылом уши замажу, его самого легонько трогаю, силы берегу, а ему все равно кажется, что грохот стоит, потому как уши закрыты. Или пущу ему хлопушек, он и рад, а хлопушки—это тоже у банщиков экономия силы. Или если клиент начат фордыбачить, я ему поперек мышцы насобачу. тело у него ломит, он блаженствует, дуралей. А со Львом Николаевичем я осторожно, только вдоль по мышце работая, растягивал ему тело, разминал как следует и уши мылом не мазал, чтоб зряшнего шуму в голове не было, а то и мысли можно вспугнуть...
— Может, если столкнуть тепло с холодом, толк будет, а? — спрашивает Блюхер и окатывает Постышева ледяной водой, накидывается на него с распаренным веником, безжалостно хлещет, мнет ручищами, рычит от натуги.
— Отошел я,— блаженно говорит Павел Петрович,— боль отошла. Сейчас спать, а там хоть в ад.
— Знай наших,— довольно смеется Блюхер и окатывает себя ледяной водой из ушата.— Ангина, ангина... Ангина, конечно, важно, а распариться— нет ничего важней...»
Бани и сауны Москвы
